В мире моды существует не так много по-настоящему значимых фигур — тех, кто не потерял своего влияния и продолжает удивлять каждой своей коллекцией. Тех, чьи коллекции не перестают открывать новые горизонты. Еще реже такими фигурами являются женщины. Одна из них — великая Рей Кавакубо, создательница Comme des Garcons.
Будущая «императрица» авангарда родилась в 1942 году в Токио. А в 1969-м начала создавать одежду под маркой Comme des Gargons, с двумя ассистентами, в маленькой комнате, которую арендовала у рекламной студии. Многие дизайнеры утверждают, что создавать одежду они были вынуждены из-за того, что не находили желаемого на полках магазинов. Кавакубо же заявляет, что ее не устраивали причины, по которой мы выбираем те или иные предметы одежды, а не сами вещи. Сразу стоит отметить, что Кавакубо начала покорять мир только после длительного и успешного развития своего бренда в Японии. Ее вещи впервые появились в Нью-Йорке, когда дизайнеру было почти 40 лет.
С первых же показов Comme des Garmons в Париже критики противопоставили эту новую эстетику той, что создавал Ив Сен-Лоран, как образцу «хорошего вкуса».
В мае 1984 года в своей статье для The Atlantic Холли Брубак так прокомментировала пропасть между практиками француза и японки: «Ощущение ужаса и безнадежности, которые пронизывают работы современных японских дизайнеров, в частности Рей Кавакубо, просто-напросто отсутствует в коллекциях Сен-Лорана. Японская мода в ее крайних проявлениях предвосхищает мир, которому никто не будет рад. Женщина, которая носит Comme des Gargons, живет в достатке, но не гордится этим, не желает одеваться так, чтобы на нее было приятно посмотреть. Для этого она слишком озабочена новостями из газет».
За год до того в New York Times появились первые упоминания о «шикарной рванине» и новой «эстетике бездомных»: «“Это вещи для независимой женщины, которая не равняется на мнение своего мужа,” — говорит Кавакубо. Она согласна с тем, что ее вещи радикально отличаются от привычной одежды, но верит, что женщины готовы к этим изменениям. Возможно, не все женщины, возможно, не сию минуту, но магазины, в которых были представлены ее вещи последние пару сезонов, видят в ней огромный потенциал».
Одежда, которую создавала Кавакубо в 80-е, показала, насколько отличалась реакция на Востоке и Западе на окончание войны, насколько сильно было влияние взрывов в Хиросиме и Нагасаки на развитие Японии. Когда в Европе расцветали дома моды Dior и Balenciaga, родная страна Кавакубо была оккупирована союзными войсками и делала первые шаги к превращению из Японской империи в Японию. Здесь шестидесятые были отмечены бурным экономическим, культурным и социополитическим ростом, а в это время весь западный мир покорялся Твигги и откровенным мини. Появление на международной сцене Comme des Gargons во времена супер-узких брюк, больших жакетов и первой волны брендомании (Ralph Lauren, Calvin Klein и другие) было как минимум неожиданностью. Странные, «потекшие», дикие формы безразмерных вещей в их обязательном черном цвете, которые представляла Кавакубо, не обращались к молодежным субкультурам или кокаиновому высшему свету, пережившему эпоху диско. Они напрямую отсылали к «чувству вины белого человека» (white man guilt). Модели выходили на подиум в оборванных, нарочито больших и дырявых вещах, в обуви на плоском ходу и без улыбок, показывая и рассказывая историю о боли и ее преодолении, о силе не лично дизайнера, но всей Японии. Эта ставшая хрестоматийной коллекция носила название Destroy («уничтожь»),
«Начать революцию не было моей целью, я просто приехала в Париж показать нечто, что я считала прекрасным и сильным. Так уж сложилось, мое представление отличалось от всех остальных», — признавалась Рей Кавакубо в интервью для The New Yorker в 2005 году.
Создание коллекции Comme des Gargons начинается с ощущения, настроения, идеи. Кавакубо может прийти к технологам без единого эскиза, лишь с желанием создать пальто, лекала которого напоминали бы о наполовину вывернутой наволочке, однако не повторяли бы этот элемент буквально, а передавали этот момент перехода, динамики между изнанкой и лицом. Как-то она принесла закройщикам лист смятой бумаги и сказала, что хочет получить нечто с похожей текстурой, но только за счет конструкции, а не материала.
Именно Comme des Garmons создали контекст, в котором костюм из вареного полиэстера может считаться достойной и уместной альтернативой классическим кашемировым жакетам марок люкс. Для воплощения многих задумок Comme des Garcons требовалось создание особых тканей, комбинаций давно известных и новых волокон, изменение классической текстуры материалов. Тут Кавакубо ведет диалог с современным искусством — она делает с тканью то же самое, что делают художники с живописью. Вместе с дизайнером тканей Хироши Матсушита Кавакубо впервые начала экспериментировать с машинами компьютерной вязки, специально настраивая их на получение хаотично уплотненных, излишнее свободных и пропущенных петель. Такая вязка отличалась абсолютно случайными дефектами, и полученные вещи еще сильнее закрепили за Comme des Gargons славу некоммерческого бренда, ведь мода тогда требовала однородности и повторяемости каждого дизайна. Именно Хироши создал удивительную смесь из района и эластана, благодаря которой Кавакубо смогла добиться эффекта кипящих и пузырящихся тканей в коллекции 1984 года.
Рей Кавакубо невозможно ограничить ярлыком «деконструктивист» — большей частью она реконструирует вещи, лишая их первоначальной функции и наделяя новыми. Например, создает полностью закрытое платье без единой застежки, которое невозможно надеть, но можно носить как фартук. Таким образом дизайнер меняет не только физическую, но и социальную функцию предмета: платье-фартук логичнее использовать на кухне, а не для выхода в свет, тем более что фартук лишен гендерной принадлежности. Сексуальная и гендерная амбивалентность всегда были сильнейшим мотивом в практике Рей Кавакубо.
Многие вещи Comme des Gargons несут в себе несколько функций, контекстов, тем самым призывая носить их, не привязываясь к привычному. Кавакубо разрушает устоявшиеся нормы дресс-кода и этикета, смешивает гендерные и общественные традиции в неудобоваримый для массовой публики коктейль. Она обращается к постмодернистским практикам отрицания устоявшихся норм красоты, идеализированных представлений о совершенном или о последовательности художественных жестов. Часто асимметричные, с большим количеством пересекающихся заломов и складок, швами наружу, с необработанными краями, контрастными и несочетаемыми текстурами и цветами, с абсолютно случайными решениями, вещи Comme des Garcjons стали воплощением антимоды. В одном из интервью Кавакубо признавалась: «Я нахожу красоту в незаконченном и случайном. В поисках прекрасного я хочу смотреть на всё под другим углом, найти нечто невидимое до этого… Считаю бессмысленным создавать что-то предсказуемое».
Случайность играет очень важную роль в создании каждой коллекции. Дизайнер не получила академического образования по классу одежды, а значит, не ограничена представлениями о процессе создания вещей: «Можно сказать, что моя работа — это поиск случайностей. Случайности очень важны для меня. Ведь случайность — это новое, неожиданное».
Кавакубо игнорировала тело так же часто, как и пыталась его изменить. В своих работах она постоянно изучает объем и пространство. В коллекции «Выпуклость» (весна/лето 1997 года) она переосмыслила пропорции плеча, талии, бедер, абсолютно игнорируя тело человека, который будет это носить. Уплотнения, скрытые подушки, набитые гусиным пером, сложные трехмерные вздутия и асимметрия каждой вещи превратили моделей на показе в нечеловеческие фигуры. Вся коллекция — это взаимодействие тела и платья, отсылающая к традиционным корсетам, бюстье и другим элементам женского костюма, изменяющим фигуру в соответствии с эстетическими нормами. Как можно изменить тело, если отринуть навязанные представления о нормальном и эстетичном? Версия Кавакубо пришлась не по душе многим критикам, которым новые формы показались похожими «на опухоль или беременность», — что, впрочем, не помешало этой коллекции стать культовой.
Со временем работа Кавакубо не потеряла своей уникальности, продолжая ставить перед публикой сложные вопросы, — как, к примеру, в коллекции весна/лето 2005 года «Поломанная невеста». Несмотря на свадебную тематику, сама коллекция извратила, исказила, вышла за пределы общепринятых представлений о свадебном наряде. Заглянув под платье, Кавакубо вывернула наизнанку саму идею счастья в браке, тем самым акцентируя внимание общества на допущении, что брак не обязательно будет счастливым. По окончании показа аудитория устроила овацию в долгие семь минут, во время которых Кавакубо так и не вышла на поклон.
В совсем свежей коллекции зима/осень 2013-2014 Кавакубо снова перешагнула ту границу, что отделяет возможное от нереального: сверхсложный крой, фантастические и фантазийные элементы, избыточность не в украшательстве, а в конструкции. Коллекция начинается водоворотом черно-белых роз, где ткань меняет форму и эволюционирует с каждым следующим выходом, — таким образом Кавакубо создает свою историю рождения Вселенной. Нагнетающие трансформации бордового, сложные объемы — и потом резкий взрыв… В последних пяти образах Кавакубо воплотила все разнообразие Вселенной, все цвета и все краски. Наполовину сгоревшие парики и сумасшедшие принты авторства Дэниэль Майкле только усиливают чувство присутствия во момент зарождения нового, параллельного макрокосма.
«С самого начала всё это было не только про вещи… Я хотела создать компанию, которая бы воплощала меня, мои ценности. Я хотела быть независимой и свободной от любого толстосума»,— заявляла Кавакубо в 1969-м. Философ Киоказ Вашиба считает, что Рей Кавакубо вступила в прямую конфронтацию с логикой моды, постоянно изобретая и создавая новое «сейчас», пока то «сейчас», в котором она существует, еще не принято индустрией. Она быстрее моды, и никто не может за ней угнаться. Тут вспоминается Алиса из произведений Льюиса Кэрролла: «Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, надо бежать как минимум вдвое быстрее!»
[nggallery id=47]
(Вы пока не оценили публикацию)
