Подиум осенне-зимнего показа Louis Vuitton Марк Джейкобс превратил в гостиничный коридор, а свою идеальную женщину представил героиней фильмов-нуар. Послевоенный шик, вуайеризм и уязвимая женственность — дизайнер рассказал одну из самых красивых историй текущего сезона.
Модные показы все больше напоминают блокбастеры. Мегатонны света и звука; сложные декорации монтируются в расчете на то, что пятнадцать минут шоу врастут в память публики так же прочно, как один из кассовых хитов Стивена Спилберга. Тем приятнее и неожиданнее наблюдать за тем, что представил Марк Джейкобс на подиуме Louis Vuitton прошлой весной. Показ зимней коллекции Дома, несмотря на вполне эпический масштаб, напоминал съемочную площадку фильма-нуар: декорации в форме закольцованного коридора безымянного отеля, приглушенный свет и тихое хлопанье бутафорных дверей. Оттуда, из условных гостиничных шамбров, в коридор (он же подиум) вырывались «ночные бабочки» в полупрозрачных платьях-пеньюарах и жакетах поверх тончайшего неглиже кофей-но-молочных оттенков. Такой можно было бы представить Марлен Дитрих, покидающую своих тайных визави, чтобы непойманной вернуться в объятия супруга Рудольфа Зибера. Или героиню Катрин Денёв в «Дневной красавице», будь она звездой не Бунюэля, а Хичкока.
Марк Джейкобс — мастер заигрывания с женскими архетипами. В этом сезоне в его ловких руках женщины Louis Vuitton оказываются одинаково опасными и порочными. Но в этот раз их полуобнаженные тела, открытые взгляду смотрящего через глубокие разрезы и условность прозрачных тканей, кажутся особенно беззащитными. В этих девушках, одетых в широкие жакеты на манер послевоенной моды, длинные шелковые пальто, подбитые мехом, и невесомые платьях из кружева, чувствуется стальная хватка современного мира и сладострастие старой Европы.
Дизайнер обращается к программным положениям традиционной роскоши: кашемир, натуральный мех, страусиные перья и кожа рептилий сочетаются с набивным шелком и полупрозрачной органзой. Джейкобс заставляет искриться однобортные жакеты из тяжелого шерстяного сукна, расшивая их пайетками. Глубокие декольте платьев на едва видимых бретелях он акцентирует тончайшим кружевом, а осиные талии моделей — старомодно повязанными кожаными ремнями.
Есть что-то вуайеристское в том, как ты наблюдаешь за бесконечным шествием этих девушек. Это своего рода игра — словно пытаешься угадать, почему девушка здесь и чего ищет. Но ответ, как и положено в хичкоковских сюжетах, постоянно ускользает от тебя. Вместо него на подиуме — переливы шелка, мерцание камней и меха.
Под салонное звучание фортепиано в сочетании с тревожными струнными показ закрывает Кейт Мосс. Не дива нуара, но главная женщина-хамелеон современности, Мосс может многое рассказать о желании раствориться, укрыться от любопытных взглядов публики.
На подиуме Louis Vuitton, в декорациях этого условного будуарного Колизея она прячется за иллюзорную анонимность черного парика и губ драматичного оттенка спелой вишни. В прозрачном серолиловом платье в россыпях цветов Мосс выглядит как героиня адюльтера: вы никогда не узнаете ни кто она, ни к кому и от кого бежит. После таких женщин остается только тайна, которая по задумке Марка Джейкобса спрятана за бутафорской дверью одного из гостиничных номеров.
